AMV News

[kebenaj]

БРИГАНТИНА
Другое Дело

мёртвый берег просит остаться,
не бросать его.
целый год здесь только повстанцы, больше никого.
белым флагом берег изрезан. и зарыт в песок
лучший друг мой,
коник тряпичный,
детский голосок.

и простой деревянный мост над бурлящей рекой.
сверху так страшно и легко
наблюдать за водой.

я стою на палубе бригантины.
я в пенсне, и нос вдыхает терпкий аромат аргентины.
шевелись, матрос!
отдай концы,
отдай их в руки началу – с них и будет спрос.
нам вслед уже летят, бегут телеграммы.
я точно вижу,
я ясно вижу:
ты стоишь на палубе бригантины,
и она плывет туда, где строит карапуз из сатина свой небесный флот.

925
Дельфин

мятая бумага лиц
скопление отсутствующих друг для друга
нарушение индивидуальных границ
общая духота испуга
в шуме обрывков мыслей, в заданные пункты
следуют биохимические программы
конечная точка – в голову выстрел, для немногих,
для большинства – раны, раны, раны
в руках электронные удовлетворители
создают беспорядочные нейронные связи
гала-контента производители
сами же и потребители своей грязи

пространства, замкнутые в безнадёжные железы,
набито мякотью ненужных их обладателям тел
кожный покров с тонкой ниткой бритвенного пореза
треснувший красным головы́ мел
усталость яркой агрессией макияжа
прячет временем выжженные глаза –
в них уже не искрится даже
ни мысль, ни радость, ни глицериновая слеза
старость в наручниках кольцевых станций ожидает выхода на бесконечной
жизнь прожитая иностранцем в своей стране,
огромной, любимой, сердечной

губка ночи километров туннелей
впитывает выдохи одиночеств,
всегда встающих на колени
перед любым из неопределённых высочеств,
делающих то, что им скажут,
упрекая друг друга в недостаточной к высочеству преданности,
принимая как должное
копоть и сажу собственной бедности
механизм, смазанный маслом слёз,
стучит колёсами железа костей,
работая на износ
всех своих составных частей

[kebenaj]

ВЛАГАЛИЩЕ

свобода, ёбанная тварь.
свобода, ёбанная сука.
доколе будешь как алтарь
заплёванный, который в муках
отстроен был, незаменим,
обкончан мною под завязку –
при детях нюхавших бензин,
а заедавших это краской?

рукой своею я вспотел,
и трогал разные массивы
из собранных тут разных тел,
непризнанных и некрасивых.
они лежат ни для чего.
они привыкли греться скопом.
они пойдут, как в борщ укропом,
в рефрижераторы пьерро!..

ебал я жизнь в широкий рот
и зад ебал, наоборот:
подкожный жир, тугой, как плеть,
не позволял мне замереть;
эй, вы! могильщики скотые,
из бездны пёзд и ледяные! –

а вас ебал хозяин ваший –

я вас поёбываю так же

<08.02.16 – 22.07.19>

[kebenaj]

апокалипсис пришёл,
тихо в домик наш вошёл.
наплевать ему на рифмы –
он умеет и без рифм.

соловей вверху запел,
будто в поле залетел,
а в том поле нету рифмы –
он умеет и без рифм.

а когда упал снаряд –
отовсюду ведь палят, –
в дом попал он. нету рифмы –
он умеет и без рифм.

ты попробуй тут засни.
спать не хочешь? ну засни!
не забудешь: нету рифмы –
мир умеет и без рифм

[Deviant]

Великая Поэма
http://www.youtube.com/watch?v=3bQ2lsICYAA

[kebenaj]

кормильцевы (ильи) стихи:

СЕРИЙНЫЙ КОШМАР

каждую ночь я вижу
один и тот же сон,
больше похожий на сцену
из второсортного голливудского боевика
я открываю глаза в темной комнате
рядом с непонятным устройством,
на экране которого мелькают цифры
в руках у меня два провода —
красный и синий —
и я знаю,
что должен перерезать
один из них…
стоит ошибиться — и я уже никогда не проснусь
до сих пор
я еще не ошибся ни разу
я всегда перерезал правильный провод,
но утром мне не удавалось вспомнить,
какого он цвета

МИР КАК МАТЬ, КОТОРАЯ НЕ ЛЮБИТ МЕНЯ...

мир как мать, которая не любит меня,
и Бог как отец, которого я не знаю
мы стартовали с Гагариным
практически одновременно:
каждый — в свой космос
мир обожал Брижит Бардо
и музыку Нино Рота,
роботы еще казались смешными,
война казалась выигранной раз и навсегда
впрочем, была атомная бомба,
но об этом старались не думать
я увидел фотографию взрыва
в томе IX «Всемирной Истории»,
когда мне было четыре года
с тех пор почти до тридцатилетия
я просыпался от звука каждого самолета,
пролетавшего в небе,
и сжимался в комок
страх смерти от руки,
лежащей на кнопке за тысячи километров
от нашего дома,
вырастил нас жадными до удовольствий,
безжалостными и инфантильными людьми,
живущими жизнью взаймы
я читал романы Жюля Верна
я мечтал стать капитаном Немо:
о, подводные лодки, железные матки,
скользящие в околоплодных водах
Мировых Океанов
над обломками атлантид и титаников:
мечта всех одиноких детей,
не желавших рождаться
в пять лет на крыльце недостроенной дачи
я испугался большого древесного жука
с невероятной длины усами:
жук пер на меня, а я пятился,
пока не упал с крыльца
и не ударился больно о землю затылком
я понял, что нужно стать таким же, как жук —
усатым и страшным
мир как мать, которая не любит меня,
и Бог как отец, которого я не знаю

НЕ ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЯ

ты стоишь на моем пути,
ты не даешь мне
сойти с ума
твое имя? не имеет значенья
убежденья? не имеет значенья
материал изготовленья? не имеет значенья
женщина или мужчина,
человек или машина —
не имеет значенья,
не имеет значенья
где твой дом? не имеет значенья
кто твой бог? не имеет значенья
ничего не имеет значенья, кроме спасенья
останови паденье —
нас уже ничего не держит

НЕ ТАЩИТ

я сидел и смотрел в телевизор целый день,
я стрелял из пневматической винтовки в свою тень
меня не тащит,
совсем не тащит
ты просишь меня, чтобы я встал и пошел,
пошел туда, где нам с тобою будет хорошо,
но нам с тобой нигде не будет хорошо,
раз нас не тащит,
совсем не тащит
не тащит от трип-хопа, транса, джангла и рока,
автомобилей, кинофильмов, дьявола, Бога,
воды, сигарет, алкоголя, еды,
МДМА, амфетамина, травы и кислоты,
кокаина, героина, барбитуратов, грибов,
экстрасенсов, контрацептивов,
бандитов, ментов,
виртуального пространства, орального секса,
курения, пьянства, лишнего веса —
не тащит, уже не тащит,
совсем не тащит

я не знаю точно, когда мы умрем, но я точно знаю,
зачем мы живем —
живем, чтоб притворяться ночью и днем,
что нас тащит,
по жизни тащит
от того, как мы меняем города и постели,
от обдолбанного духа в обдолбанном теле,
от одноразовой любви и многократного оргазма,
от телевизора, в котором ликует протоплазма,
от количества женщин на высоком холме,
от наличия денег в чужом дерьме,
от того, что будет завтра, того, что было вчера,
от грядущего во славе Иисуса Христа
тащит,
по жизни тащит

СУМОЧКА

ты носишь в сумочке целую Вселенную,
полную маленьких тайн,
скелетов, привидений,
следов многочисленных встреч,
телефоны, по которым тебя носили на руках,
обещали деньги, били по лицу, били по лицу…
Вселенную, полную маленьких-маленьких тайн,
следов многочисленных встреч…

закрой свою сумочку,
пока не поздно
закрой, закрой свою сумочку,
закрой свою сумочку,
пока не поздно
закрой, закрой свою сумочку

ты носишь на плече ящик Пандоры, джунгли,
полные жестоких ароматов, старые колготки со
следами зубов,
пару городов, населенных одними мужчинами,
голову любимой куклы, серебряную пулю,
приворотное зелье…
ты носишь в сумочке целую Вселенную,
полную странных ароматов
и жестоких желаний,
адские муки и радости рая,
и то, ради чего
ангелы спускаются с неба

ВЧЕРА Я ПОНЯЛ...

вчера я понял,
с каким типом людей
я сталкиваюсь все чаще и чаще —
умный
ограниченный
человек

Я НЕИСПРАВИМ...

я неисправим:
мне до сих пор хочется
взять в руки автомат или бомбу
и уничтожить мир взрослых —
мир ответственности и принуждения,
мир многолетнего приготовления
к смерти
но, как только в мои руки
попадает оружие,
жалость во мне побеждает
агрессию:
ведь я-то знаю
одну маленькую тайну
НА САМОМ ДЕЛЕ ДЕТИ —
ЭТО ОНИ

УХОДИЛИ ПО ГОРНЫМ ТРОПАМ...

уходили по горным тропам
темной безлунной ночью
вершины Кавказа
чернели во мраке,
словно погасшие угли
колючие звезды
казались гвоздями,
вбитыми в смуглое тело героя
глаза опустив,
крались тихо, как воры,
обычные люди — купцы, мореходы,
ремесленники
и даже пара-другая поэтов
и философов
из тех, что ведут себя разумно
и приняты в приличном обществе
разошлись по домам,
смыли кровь с ладоней
и, подсев к очагам,
у которых грелись
женщины и дети,
подбрасывали хворосту в пламя
и рассказывали страшную новость:
«Боги покарали Прометея,
укравшего огонь с неба!»

ОНИ ЛЕГКО МОГЛИ ВЫБРАТЬСЯ ИЗ ЭТОЙ ТЮРЬМЫ...

они легко могли выбраться из этой тюрьмы:
достаточно было одному встать на плечи другого,
и дотянуться пальцами до края стены,
и вылезти наверх, и вытащить наружу второго,
но никто не хотел оказаться внизу,
никто не верил, что другой
не забудет протянуть ему руку, оказавшись на воле
а утром за ними пришли и расстреляли обоих

КАКОЕ ПЕРВОЕ СЛОВО...

Какое первое слово
приходит на ум, когда просыпаешься?
Чаще всего это — «я»,
гораздо реже — «ты»,
почти никогда — «мы».
Этим о нас сказано все
или почти все.

МОЖЕТ БЫТЬ

может быть,
никто из мертвых
до сих пор не вернулся назад
потому, что жизнь
гораздо страшнее смерти?

***
ты смотришь на луну
и понимаешь,
что над тобою в небе
висит огромный камень

***
внезапно автомобили
стали прозрачными, как воздух
тысячи людей
в сидячих позах
несутся над асфальтом,
нажимая на невидимые педали

ПОЛИЦИЯ РЕАЛЬНОСТИ

иногда
встречаешь на летней улице
девушку без пупка
или слышишь отчетливо
разговор на незнакомом языке
в соседней комнате,
где никого нет,
или выходишь ночью на кухню
попить воды —
и видишь высоко в небе
медленно летящего ангела
несмотря на все принимаемые меры,
в работе Полиции Реальности
до сих пор случаются накладки

ДВА БОГА

только богатые
и нищие
молят Бога
дать им то,
чего у них нет
большинство людей
просят Его
не отнимать у них
то, что есть
расхождение
этих двух позиций
столь велико,
что впору спросить,
идет ли речь
в первом и втором
случаях
об одном и том же
Боге?

ПОМИНКИ

представь себе,
что ты умер
и оказалось,
что это совсем не больно,
напротив —
кайф такой же,
как от черного
марокканского гашиша,
только в тысячу раз
круче
и вдруг какие-то сволочи —
то ли соседи, то ли менты,
то ли водопроводчики —
начинают ломиться в двери,
требуют немедленно открыть,
выкрикивают твое имя
ты прислушиваешься и понимаешь,
что это — друзья и родственники,
и думаешь:
«господи, какой же мудак
придумал
эти поминки!»

[Darksss 73]

Женский Пупок.
Вон там пупок
Вон тут пупок
Чуть выше писки - но выше ног
Красив и сладок он у нёё
Поглажу пальцем я его.

(Создан - 16.01.2020.г - 06:31)

[Deviant]

я тоже когда не могу уснуть рифмую всякую дичь

Смотрю на трупики,
и вижу пупики,
и мысли странные
заводят в тупики.
Быть может пупики
– могилы в трупиках,
что были созданы
для микро-трупиков.

[kebenaj]

продолжаем литературный вечер ильи:

ПАЛИТРА

Грустно. Медленно. Тихо.
Смешал голубое с серым.
И это назвал восходом.
Так ему захотелось…
Нервно и торопливо.
Кисть горела от боли.
Бросил в синее сливок.
Море…
Нежно и осторожно.
Музыка и смуглый колер.
И понял — это женщина,
и быть не могла другою.
Черные бусины вклеил
в яркую-яркую охру.
И это назвал собакой.
Успокоенным вздохом.
Хотел сделать шаг — не смог.
И нарисовал песок.
И вместе с любимой вдоль моря
пошел к восходу.
Бежала сзади собака.
Такой сделал Землю Художник.
Все прочее сделали люди.

ЧЕКАСИН

он пьет клюквенный морс,
он принимает аспирин,
он сбивает лихорадку
снегом вместо перин
его душа — это лев
на пылающей крыше
он дует каждый вечер в раскаленную медь
он не может обжечься, он не может сгореть —
его температура значительно выше

СДЕЛАЙТЕ МНЕ КОМНАТУ...

Сделайте мне комнату,
безобразную и кривую,
холодную, нетопленную, нежилую.
Вас поблагодарю я.
Дайте мне сделать спутницей
грязную, похотливую,
глупую, недостойную и нетерпеливую.
Стану я лишь счастливее.
Дайте мне сделать фатумом
горькое, искореженное,
вечно неблагосклонное, каждый час тревожное.
Вам ведь это несложно, а?
Потом вы, конечно, спросите:
«Зачем ты с таким усердием
молил у нас это месиво, это крошево?» —
Вы отдали мне задешево
Знак бессмертия.

ECCE HOMO

Найди и выбери нечто яростное.
В клетку не запирай. Подвергайся его укусам.
И плечи и грудь подставь.
Вырабатывай иммунитет.
И отдайся, позволь попрать самое себя.
И в утробе ярости перевоплотись,
движимый ей даже в неподвижности сна —
воздавай великую дань ярости
и шепчи ей: «Праведна. Праведна. Праведна».
О, как она тебя будет бить и метать!
Куда ни закинет! Терпи и надейся.
Пока указующие взгляды не обратятся к тебе:
— Смотрите, вот он грядет со своей яростью!
— Смотрите, вот он идет!
— Ecce homo.

МОЙ ПУПОК — ЭТО ФИКЦИЯ. ЕЩЕ НЕ РАЗРЕЗАНА...

Мой пупок — это фикция. Еще не разрезана
та пуповина, которая с чревом мира связала меня,
хотя готов уже пепел, чтобы присыпать разрез
(как это делают эскимосы).
Я еще не рожден (опасаюсь, что мне
никогда не родиться).
В состоянии эмбриональном, ощущая
свои атавизмы,
я рвусь из чрева века во всю беспредельность,
но ХХ век узкобедрым родился.
Как Нью-Йорк моментально без света остался,
и лифты заснули в колодцах, проеденных
в сыре домов,
так нет электричества в домах моего рассудка.
Труден спуск по пожарной лестнице.
На первый этаж я рвусь, где подъезд
обещает выход на летнюю улицу,
поджаренную как картофель.

В ТРЕХ СТЕНАХ

Лето набросилось внезапно.
Разбросало по пляжам восхитительную наготу.
Уткнулось косматоглаво в сырой песок.
Созрело. Захохотало в сосновом бору.
Наполненное светом, лопнуло,
Как безобразный гнойник.
Брызнуло в глаза. Замутило взгляд.

И только тут я заметил отсутствие себя.

Ты сказал: «И в опрокинутой рюмке остается вино…»
Да, но как его выпить?
В трех стенах разума с выходом, ведущим к прошлому,
Не может быть влечения,
Не может быть иного состояния, кроме затянутого взгляда
На Я-прежде;

Лето промчалось, ничего не оставив,
Кроме размытого воспоминания о воспоминаниях.

Открытое окно — морщинистые веки стекла
Распахнуты, освежая взор влажным языком
Полночного веяния:
Обсосанные леденцы, облизанные свежестью —
Можем ли мы вопросить, можем ли мы осмелиться
Спросить, для чего и как
Надевают на голову Времени черный колпак?
В трех стенах комнаты не видно иного выхода,
Кроме окна, открытого в неизбежность.
Видишь ли, над твоей головой пробегает
Стайка девушек, сморщенных, как
Сухофрукты из компота:
Душ — постель, душ — постель, душ — постель —
И бесконечно их лица повторяются, не повторяясь.
Серпик Луны в четверть фазы
Похож на зеленую завязь:
Каждый день Луна возрастает,
В сочетанье с Сатурном давая
Жидкую кровь, меланхолию — и этот день
Покровительствует нечестивцам.

В трех углах кладбища нет иного выхода,
Кроме заросшей вероникой тропинки,
Ведущей в угол нечестивцев:
И желчные листики вероники
Хранят портреты святых нечестивцев,
Похороненных за кладбищенской оградой.
Проржавевшая дорога упирается прямо
В их полузабытые могилы, где только
Высохшие букетики похожи на заботливые веники,
Сметающие пыль с имен нечестивцев.

А лето промчалось, составив список
Представленных к награждению:
Всех вероотступников, с мозгами,
Прикипевшими к крышке черепа,
Всех, менявших одежду гостиниц,
Гостивших в различных постелях —
О лето, тянущее жевательную резинку
Любви среди ивовых зарослей
Пригородного пляжа!
И я не могу остановиться перед рискою
Влажной губы, ощущая ее, как переход
На тенистую сторону лета,
Предводитель нечестивцев, ересиарх,
Отрицающий даже видимое глазами,
Мою любовь, блуждающую,
Касающуюся влажными бедрами бледных кисточек вёха,
С лютиками, приникающими к черному треугольнику лобка,
Идущую, повязав свои волосы красной индейскою лентой, —
Тебя — прошу! — превратить ее в дятла-желнý.

Ибо есть ли выход из трех стен,
Кроме монотонной последовательности ударов,
Кроме коричной трухи, разметанной шлейфом
Под солнечным диском, кроме глянцевой солоноватости
Утренних ягод?

Не повторяясь ни разу в лицах,
Не вспоминая о безысходности,
Разбросаны девушки, сморщенные, как сухофрукты,
По парковым скамейкам, и у каждой — табличка:
«Осторожно, окрашено!»

Этот день дань отдаю я
Церемониалу прогулки:
Задумчиво разглядывая собственную тень,
Как Франциск проповедую сумрачным рыбам
В водопроводе журчащих аллей.
Лето взметнулось на недосягаемую высоту
И рухнуло оттуда, разбившись на капельки утешения.
Безумный пленник в ожидании чая!
Сможет ли смертный понять
Всех в тупик заведенных,
Всех в полете одернутых?
Ты взлетаешь, плавно расправляя крылья —
Так, чтобы каждое перышко прополаскивалось встречным потоком, —
Вдруг жилистая ехидная рука хватает тебя за хвостовое оперенье:
Знакомо ли тебе это ощущенье?

Такова жизнь: твоя и моя!

Итак:
Снова ни к чему не пришедший,
Семнадцатилетний огрызок карандаша,
Которым божественная рука
Написала строчки стихов,
Скрежещущий металл не произошедшей катастрофы —
Я —
Обращаюсь к лотерейному аппарату мироздания
С одной из немногих оставшихся просьб.

Лиши меня прошлого,
Пусть стена четвертая встанет,
Превратив мне оставшееся в тюрьму,
Чтобы смог я себя ощутить
Бурым, опаршивевшим медведем
И поднять вверх косматые лапы,
Трясти кандалами в ритме фанданго,
Смешанном с воем.

Ибо лето набросилось слишком внезапно,
Чтобы зима рискнула в это поверить.

[kebenaj]

я поднялся рано утром,
обнаружив недостачу
некой жидкости зелёной
в шахтах носа. а затем,
поняв всё, решивши мудро,
свои кишки дав на сдачу,
срезал голову. и оной
гол забил в кольцо – влетел

[kebenaj]

   ВОПРОС

   последний раз
   ожил когда я,
   светало осенью вокруг
   прекрасных глаз
   без дна. нагая
   и под защитою подруг –

и грязный рот
с говна пучиной,
под предводительством его,

и мокрый плот,
что стал причиной
распидорашенных на дно, –

   которых нет,
   и их не будет,
   поскольку нет дурных – идти
   на эшафот
   кровавых блюдец
   под флейт мелодию «понты», –

   она стояла.
   бледной тенью
   распространялась мысль её;

смотрите: лень!
понятно: мало
плодов попадало в компот.

и уж когда шагал я твёрдо
бабáм навстречу и вообще –

   не без труда
   вопрос допёрло.
   один-единственный: З А Ч Е М

[kebenaj]

СОЛОВЕЙ ГАГАРИНА

Пусто возле меня.
Свет остыл,
Звук остыл понемногу.

Замыканье и я
На искре пробиваем дорогу.

Время пришло
Звать соловья.
Спой мне, сладкий брат,
Спой о том, как

     Мы победили,
     Наших героев узнали;
     А теперь только ржавый приёмник в могучей руке
     Даёт радиограмму: «Юра, мы всё проебали!»
     И летим в океане звёзд совсем налегке.

С нами в железных банках живые преданья.
С нами дырявый маэстро и старая блядь.

     Все вокруг говорят: «Загадай желанье!»
     Я говорю, говорю, говорю, говорю,
     Говорю, говорю – и не могу загадать.

...

Помнишь, как всё неслось?
А ты стоял,
А он стоял
И все стояли.

Руки выросли врозь.
Не донёс,
Не нажал,
И настало –

Время пришло
Сбить соловья.
Помнит, сладкий брат,
Помнит он, как

     Мы победили наших героев!
     Мы победили наших героев!
     Мы победили наших героев!
     Мы победили наших героев!

     ...

     Мы победили,
     Наших героев узнали.
     А теперь только ржавый приёмник в могучей руке
     Даёт радиограмму: «Юра, мы всё проебали!»
     И летим в океане звёзд совсем налегке.

С нами в железных банках живые преданья.
С нами дырявый маэстро и старая блядь.

     Все вокруг говорят: «Загадай желанье».
     Я говорю, говорю, говорю, говорю,
     Говорю, говорю – и не могу загадать...

СТОЮ НА ЛИНИИ

Стою на линии,
Кручу медный ободок;
Нет между нами различия.
Всё на земле бывает,
Всё сдувает
Тёплый ветерок.

Летим как облако
На юг, на запад, на восток,
На все четыре стороны.
Сразу везде бывает,
Всё сшивает звёздный потолок.

     Круглыми углами пугает глаза.

Свинцом набитые,
Скрипят духи-голоса.
Вспахано поле минное;
День занимается и выпадает красная роса.

     Из шипящих самая плавная
     Выпадает буква заглавная –
     Наступает главное;

     И нету спасенья мне.
     Последнее рвут, а я –
     Я нем как нема земля,
     Я нем как нема земля,
     Я нем как нема земля,
     Я нем-нем-нем-нем...

...

Стою на линии,
Кручу медный ободок.
Вспахано поле минное.
День занимается,
И я считаю каждый голосок.

     Все они до боли похожи
     И хлопают, и хлопают в ладоши.
     И хлопаю в ладоши я;

     И руки мои в огне,
     В объятьях сияния;
     И слов не осталось мне –
     Я нем как нема земля.
     Я нем как нема земля.
     Я нем-нем-нем-нем...

[corew2020]

Это прекрасные стихи

[kebenaj]

В НАШЕМ ПОЗАЛУПЛЕННОМ ДВОРЕ
— Денис Третьяков

в нашем позалупленном дворе,
где по ночам так чувственны собаки,
где расцветают сорняки во мраке
в нашем позалупленном дворе

цветёт шалфей, поникший василёк,
и одуванчик, однолетний донник,
и полынок, и мятлик, и адонис –
в нашем позалупленном дворе

и красота такая в небесах:
над нами ковш, стрелец, весы и рыбы,
и вега из созвездия лиры
мерцает, как стакан в твоих руках

я наливаю полный до краёв,
ты разворачиваешь салец на газете;
и мы сидим вдвоём, одни на белом свете,
в нашем позалупленном дворе...

когда-нибудь узнают и о нас,
когда-нибудь здесь вымостят дорогу,
и магазин откроют, слава богу;
найдут здесь уголь, нефть и даже газ

чёрт на уазике начальство принесёт,
и радио включится однажды,
и диктор скажет: «уважаемые граждане,
двор теперь на карту нанесён!»

и космонавты верхнего ковша
с бутылочкой у речки приземлятся:
произойдёт контакт – и породнятся
цивилизация ковша и камыша

во славе воинства архангелов святых,
иисус явится в белоснежном свете;
восстанут мёртвые на суд последний
в нашем позалупленном дворе,
в нашем позалупленном дворе...

[kebenaj]

МАМА
— перевод американской народной песни Денисом Третьяковым

мама, мама, я сегодня не приду –
я перегрызу узду...
мама, мама, не размахивай ремнём –
всё равно мы все умрём
здесь вокруг одни гробы,
а в гробах лежат рабы;
им бы петь и танцевать,
а пришлось у злой судьбы
отсосать

мама, мама, прокисают твои щи –
виноватых не ищи
мама, мама, у отца есть колбаса
заливная, из лица
у невесты есть
пизда!
родословная христа
у отца в носу есть кровь –
а у нас, а у нас
попугайчик ночью сдох
за любовь

сатана, поешь говна!
отвечай на пацана
получай, получай
под ребро себе на чай!
этим летом можно всё:
мне моё, тебе – твоё;
будем верить и любить,
будем маму по глотку
хоронить

[kebenaj]

ПЕСНЯ О СТАРОМ НОЖЕ
— Денис Третьяков

затупился нож мой
старый добрый нож мой
столько лет сумел мне прослужить

положу на камень
да вторым ударю
чтобы сталь его переломить

яблоню сухую
всю паршой побитую
что плодов три лета не даёт

вырублю под корень
корень ядовитый
пусть лежит в овраге и гняёт

верную собаку
что давно не гавкает
и не лезет с лаем на рожон

вывезу подальше
в саму тёмну чащу
подыхай от голода дружок

слепую жену мою
что уже не помнит
как я перед нею выгляжу

выведу на берег
на крутой высокий
камень ей на шею привяжу

избу мою ветхую
избу кособокую
что всю жизнь латаю и чаню

оболью бензином
чтобы мне не сдохнуть
и к чертям собачьим подпалю

родину великую
а ныне позабытую
что полвека без войны живёт

прокляну навечно
глупую и сытую
без войны Россия пропадёт

тело моё дряхлое
тело стариковское
вывешу в пеньковой я петле

пусть висит качается
на суку болтается
слабое не нужно тело мне

только лучик света
нагло пощекочет
тьму моей растерзанной души

чистый светлый лучик
средь кромешной ночи
нечем его братцы задушить

затупился нож мой
старый добрый нож мой

[kebenaj]

ПРИВИДЕЛОСЬ

я сидел, и поле мне привиделось
а по полю бродит том неведомо
что, зачем, куда, а после – для чего
видно, это ветер в поле голом том

а потом когда пустил затяжечку –
предо мною дева та явилася,
что во снах я видел уже тыщу раз
в этот раз она не улыбнулася

наконец, глаза свои зажмуривши,
перенёсся время я в то детское,
когда видел всё я прямо наяву
неужели я теперя не живу?

17.06.20

СЕКС

во рту мой член набух как губка,
     звеня в гроту,
          и вспомнил я

как были остры её зубки
и драматичны – как нил янг –

          потом она меня кусала
кадык за, палец за – ногой
перетоптав бесстрастно сало
     то, что торчит,
          когда нагой.

     на этом не остановились попытки наши
испытать
          и дымоходы
                    – как брюс уиллис –

     ...нам повезло, что Капитан
и Надзиратель всех Влюблённых
сегодня ночью был неглуп:

     прикрывши анус воспалённый,

          мы побрели с тобою в клуб.

26.12.20

[Deviant]

[kebenaj]

НАСТОЯЩЕЕ

развалины. корыто

[Deviant]

[kebenaj]

БУДУЩЕЕ

я и девиант

[Deviant]

Послушайте, мальчик, может не стоит
девчонок за сиськи тискать?
Они вас ещё целоваться заставят,
а может быть и жениться.

Поэтому лучше домой приведите
безвольного друга за руку,
на нём алкоголь и гипноз примените,
создав из него себе суку.

Со временем ваше желанье пройдёт,
а друг останется рядом.
И верность его, и покладистый нрав
станут для вас наградой.

Вы будете вместе систему шатать,
в сердцах поселяя веру.
В союз, что способен собой сокрушать
гнетущей семьи химеру.

Но если решитесь когда-нибудь вы
за сиськи девчонок браться,
вам нужно будет все риски учесть,
со многим придётся расстаться.

Назад дороги не будет у вас,
свободы проход закроется.
Судьбу свою свяжите с бабой и вам
придётся в систему встроиться.

[олух царя небесного]

Заместо эпитафии героям-мальчикам стиха сверху
https://coub.com/view/2h1at4

[Deviant]

Пробуждение гражданского самосознания


Рвётся ткань бытия,
экзистенции плещется смазка...
И течёт безысходности жидкость ручья.
Этой жизни нелепой случается встряска:
вялый общества член поднимается из забытья.

Раздвигаются ляжки жиров возбудительной скуки,
источая желание похоти смерть превозмочь.
Так желают себя осквернить непорочные суки,
и долг общества члена им в этом помочь.

[kebenaj]

ЩЕЛОЧНОЙ РЕФЛЮКС

слизистые, липкие, клокочущие,
бульканьем внутри хохочущие;
забывая-называя отчество –
их ножи внутри отточены.

вспенивая, с дрожью тонкорганною,
сложно удержаться с ней поганою:
что не проглотит – замолчит;
а что проглотит – прокричит –

и на самом вашем издыхании
в ней обнаружится третее порхание,
закодированное в извивание,
излияние,
клыкóрваности распоганивание

[олух царя небесного]

[kebenaj]

щелочь в данном случае «хорошо растворяется в воде», а рефлюкс – «нормальное для данного физиологического процесса явление». я люблю поэзию за то, что, являясь другой стороной философии, она позволяет заглянуть-за-вещи. не пытайся трактовать её буквально; пытайся всматриваться сквозь неё, слагать стереоскопический пазл.

тлдр: поэт и сам пытается выразить то, что словами выразить нельзя; поэтому как тут объяснишь?

ps. это эротический стих :^)

[олух царя небесного]

[Deviant]

Два человека попали под поезд. Выжил только один.
На нём была защитная маска, и антитела от вакцин.

[kebenaj]

[Ветреный Котён]

kebenaj, сейчас только зашёл, почитал стихи - очень впечатлило! Всё, как в жизни.